Жесткий Психоделик рецензия на фильм Алиса, Neco z AlenkyНачну с того, что у фильма не спроста стоит жанр «ужасы». Нет, здесь не надо ждать убийств, обилия крови и различных маньяков в масках с тесаками и бензопилами, но фильм вышел просто дико страшный и давящий на сознание. Иными словами, крепкий и жесткий психоделик, пугающий самыми различными факторами визуального ряда.
Картина поставлена совмещением анимации, живой актерской игры и мультипликации. Прекрасный арт-хаусный стиль передает всю изначальную задумку Кэролла в сказке «Алиса в Стране Чудес». Именно авторское кино и способно передать всю ту оригинальную атмосферу этого произведения.
«Алиса» — моя самая любимая сказка и книга, ничто не способно сравниться с подобным гениальным творением литературы. А теперь еще я полностью убежден, что ничего более психоделического не возможно снять лучше, нежели данный фильм «Neco z Alenky» (В американской/британской версии «Alice»). Фильм на голову превосходит такие картины, как «Голова-Ластик», «Человек-Слон», «Малхолланд Драйв» (в обеих его экранизациях), и все им подобные. Сильная вещь под видом детской сказки, наполненная обилием очень глубокого смысла во всей его многогранности, и с объемной долей философии, так же усиливающей влияние и значение фильма.
Очень своеобразна выполнена анимация фильма, довольно жутковатые куклы появляются местами, от которых при просмотре в соответствующей атмосфере, например ночью в темноте, действительно становиться не по себе. А если вообще сам фильм целиком смотреть на ночь перед сном, так кошмары вам обеспечены. Прекрасная жуткая атмосфера и царящее напряжение неизведанности, таинственного ужаса и непредсказуемости событий, чередой проносящихся на одном дыхании.
У Яна Шванкмайера есть не мало подобных работ, с тем же арт-хаусным ужасом и жутковатой атмосферой, много похожего и не похожего, но эта работа, однозначно, является его самым лучшим творением.
Об актерской игре можно сказать всего пару слов, так как актриса здесь всего одна за весь фильм, остальные персонажи представлены исключительно анимацией и кукольными эффектами. Однако нельзя заметить то, что Кристина Кохоутова прекрасно подошла на роль Алисы, это самый идеальный типаж, как внешности, так и возраста, сложно представить более подходящую кандидадуру на исполнение этой роли. К тому же девочка сыграла невероятно талантливо. И очень жаль, что это единственная её роль в кино на данный момент. Кристина довольно симпатичная, и вполне могла бы сделать очень достойную карьеру актрисы. Очень профессиональное и талантливое воплощение образа главной героини произведений Л. Кэролла.
Определенная и своеобразная стилистика фильма словами не передаваема, этот фильм обязательно нужно посмотреть, прежде чем читать к нему какие-либо комментарии и рецензии. Ничего нельзя описать так, как показано на экране. Действие захватывает и погружает, пугает и оказывает психологическое давление, заставляя включать мозг и думать, размышлять, философствовать. Как и книга Кэролла, фильм переполнен колкими элементами, оказывающими значительно влияние на читателя/зрителя, неся определенный смысл и идею. Все здесь не просто так, даже отдельные мелочи важны не менее основных деталей.
Картина вышла настоящим шедевром, оправдывающим свой жанр, и идеально совмещая атмосферу ужасов, триллера, сказки и фантастики. Лучшая экранизация «Алисы» за все время существования кино, передающая всю суть содержания первоисточника. Отличная талантливая режиссура вместе с игрой одной замечательной актрисы сделали фильм великолепным и великим произведением искусства.
10 из 10
рецензия на фильм Алиса, Neco z AlenkyХрестоматийная кэролловская сказка о девочке Алисе и ее похождениях в сонно-зазеркальном мире — лакомый кусочек не только для кинематографа, но и в целом для любого рода творческой интерпретации. Ведь самое важное в книге — вовсе не линейный сюжет без ярко выраженной динамики, и не словесные парадоксы в диалогах, которые, кстати, работают исключительно на языке оригинала, и даже не Безумный Шляпник на экстравагантном чаепитии или Гусеница, вальяжно пускающая колечки из кальяна, хотя последние, безусловно, могут конкурировать с чем угодно. Самое важное — это совершенно неповторимая атмосфера запредельного, головокружительного мира без границ, рассудка и правил, то, что так притягательно для чистого творчества, а может быть, и то, чем оно непосредственно является. И бережный подход в перевоплощении первоисточника — это не скрупулезная калька и не покадровая срисовка, это новое полотно, которое художник пропускает через себя, воссоздавая свое, уникальное видение мира.
Шванкмайер в этом безоговорочно преуспел. Его «Алиса» — это знакомые герои, которые неожиданно предстают в ином свете и в ином ракурсе, до того непохожие на стереотипные суждения, что впору удивляться авторской индивидуальностью. Его «Алиса» — это подлинно оригинальный мир, жуткий, завораживающий и опасный, доверху наполненный грациозными психоделичными образами; бабушкино варенье в банке таит в себе подлую западню, собственные носки ускользают в весьма устрашающей и угнетающей манере, а гусеница или сцена снятия головы с плеч и вовсе вызывают внутреннее содрогание. Его «Алиса» — это черная дыра, в которую затягивает зрителя, и он не погружается и не парит, а падает прямиком в нее по мере того, как невозмутимая девочка продолжает исследовать мир внеземных ужасов с непосредственной детской любознательностью. Но дело даже не в том, что режиссеру удается напугать или удивить, а в том, посредством чего он этого добивается. В том, что является ключом к созданию атмосферы.
Детям, что сосредоточенно возятся на полу, не нужны сверхъестественные атрибуты, чтобы играть со своим воображением. Они могут взять зубную щетку и превратить ее в ужасно-чудовищного-монстра, или придумать себе своих прямо из головы, а потом всю ночь бояться спустить ноги с дивана. Шванкмайер — это ребенок с совершенно больным и двинутым воображением. Он создает своих чудовищ из обычных вещей — канцелярских кнопок, щепок, пуговиц и старых игральных карт. Он не выдумывает новые формы, а берет существующие и трансформирует реальность так, что они меняют свою сущность. Он охватывает нашу пустую и скучную обыденность с раздражающе капающим краном, облезшими выцветшими обоями и грязными от налета чашками и поворачивает, вернее, выворачивает наизнанку так, что она становится чем-то неизведанным и непостижимым, окошком в другой, зазеркальный мир. В ней не прибавляется красок или глянца, но становится на порядок больше безумия и сюра. Его лента — наглядное подтверждение пусть избитой, но достоверной истины: режиссеру-мультипликатору вовсе не обязательно иметь миллионы, чтобы воплотить в жизнь сказку. Ее зачастую можно выразить простыми, обычными вещами, и это умение особенно ценно и поразительно.
Шванкмайер своим творчеством доносит до зрителя нехитрую, но глубокую идею: удивительное всегда рядом. И увидеть его — легче легкого, надо просто широко закрыть глаза.
«Сейчас Вы должны закрыть глаза, иначе вы ничего не увидите…» (с) рецензия на фильм Алиса, Neco z AlenkyЯн Шванкмайер — ярчайший представитель экспериментального кинематографа, аниматор-сюрреалист с мировым именем, культовый режиссер, одиозная личность. Именно его нетривиальное виденье мира, совершенно безумные, оторванные от традиционных представлений фильмы на грани, схожие с линчевскими, когда сознание отказывается верить глазам и спешит по просмотру скорей забыть увиденное, повлияли на становление и развитие многих режиссеров-аниматоров и Тима Бертона в том числе…
«Алиса» — это его первая полнометражная работа, мастерская и революционная в своем жанре, до этого Ян снял много короткометражек, в которых отточил свое искусство, стиль и виденье съемочного процесса почти до идеала, что он и продемонстрировал в «Алисе». Фильм можно охарактеризовать как психоделическо-сюрреалистический трэш, фильм-клаустрофобия, о том как девочка погрузилась в иной мир, мир мертвых животных и неодушевленных предметов… У фильма своя неповторимая атмосфера и эстетизм, картина скорее напоминает мультфильм, нежели фильм (обычно в фильмах Шванкмайера наоборот, именно анимация идет в качестве приправы к основному действию), причем в этом фильме нет никакой компьютерной графики и спецэффектов, которые в то время уже были в ходу, все увиденное — продукт киносъемки.
Это нетрадиционное изложение знаменитой сказки, для Шванкмайера, это было бы слишком просто и примитивно, будучи великим экспериментатором и независимой личностью в кинематографе, он сделал кое-что свое, намного лучшее, безумное и поражающие болезненностью фантазии, оставив Кэрроловскую «Алису в стране чудес» лишь в качестве остова сюжетной линии. В «Алисе» воплотилась боязнь и страхи автора к замкнутым пространствам, гражданской войне, одиночеству, насилию и незнакомцам, в ней нет рамок и пределов фантазии автора, все совершенно безумно и кошмарно в плане осознания и понимания увиденного, особенно трудно осознать, как такое могло прийти автору в голову…
Наверно все мы в детстве, оставаясь одни в комнате, мечтали и фантазировали, полет безудержной фантазии уносил нас в выдуманные сказочные миры, казалось, нет границ великолепию детского воображения… Вот и Аленка (Алиса) оказалась одна заперта в комнате, под завязку заваленной различными предметами и чучелами, потомившись в попытках развлечь себя играми, уставшая Аленка, растянулась на полу и в полусне дала волю своему воспаленному детскому воображению…
А теперь забудьте о своих детских мечтах, и отдайтесь воображению Аленки, ибо на фоне ее фантазий наши будут выглядеть убого, жалко и бесцветно… Погрузитесь в них, ощутите весь бред воспаленного детского воображения, почувствуйте всю эту галлюциногенно-сюрреалистическую смесь не то больного сна, не то сверхреальной действительности в ее светлой детской головке…
Вместо волшебных грибов — печенье и чернила, вместо нор — поглощающие зловещие ящики письменного стола и кувшины, которые ведут Аленку бесконечной дорогой из одного мрачного загробного сюрреалистического мира в следующий, каждый из которых по-своему восхитителен и бесподобен, населен причудливыми созданиями и существами, собранных из костей и предметов. Кажется, нет конца этой дороге больного и распаленного Аленкиного воображения… Причем сама пришлая Аленка в этих мирах смориться куда более ненормальней всех этих чудищ, придя ниоткуда и уйдя в никуда, она изменяет окружающую действительность, подменная ее под себя, при этом, меняется сама, не столько в размерах, сколько внутренне в психике. Сама Аленка все происходящее по-прежнему воспринимает, как забавную игру, почти все, что встречается на ее пути, она тянет в рот, смакуя и удивляясь вкусу новой «цацки», ломает попутно многие вещи… Пусть она и гость в этих мирах, населенных остатками животного мира, но может делать все, что захочет, Аленка наслаждается происходящим и развлекается, но это до поры до времени — если поначалу ее все боялись, то потом наступает момент, когда ее начинают преследовать настоящие кошмары, обезумивший кролик уже больше не убегает, а хочет ее убить, принимая за еще одного мертвого в этом мире, маскирующегося под куклу…
Не нашлось места в этой безумной экранизации многим эпизодам из книги, нет загадочной улыбки Чеширского кота, как и многих других персонажей, которые могли пресытить картину второстепенными действиями и монологами, навредить атмосфере и идейному посылу картины. Зато есть место скелетам и чучелам птиц, ящериц, рыб и прочего зверья, есть место загадочным банкам с вареньем и целому бастиону из игрушечных кубиков (дом кролика), где Аленка держит оборону, защищаясь от настырного и ненормального кролика и его таких же собратьев. Сам же зубастый кролик восхитителен, в красном кафтане, он являет некую противоположность Аленки, постоянно спешит, знает, куда идти наверняка, набитый опилками, как и другие обитатели этого мертвого царства сюрреалистического сна, он ужасно боится ножниц, ведь именно они в этом мире несут главную угрозу для жизни местных обитателей. Пару раз мы видим, как кролик получает ранения, и из него ужасно реалистично, нагоняя ужас, подобно крови на пол высыпаются опилки, но у Шванкмайера все просто: всегда рядом найдется аптечка, а в ней нитка с иголкой и кролик под болевым шоком быстро заштопает свою рану и впопыхах поскачет дальше… Шванкмайер изобретает много необычайных образов — гусеницы из носков, часы как заменитель хлеба, живые и разговаривающие куски мяса, коровьи языки у большинства персонажей, куры-фламинго, глаза на нитке, обмены отрубленными головами, мышка-моряк, которая в море Аленкиных слез взбирается ей на голову, начиная готовить еду на костре, разведенном из Аленкиных же волос… всего и не перечислить, вообщем пиршество гения.
В конце судят ни вальта, а саму Аленку, за съеденные печенюшки королева требует отсечь ей голову, но Аленка не теряется и съедает все оставшееся печенье и просыпается. Оказавшись в своей комнате на полу, Аленка обнаруживает, что чучело кролика исчезло со своего места, и она печально про себя бормочет: «Опять он опоздал, наверно ему отрубят голову…». Нет! Она не проснулась! Одно сновидение закончилось, началось следующие — не отличить где реальность, а где сон, где все настоящее, а где плод воображения…
Невозможно полноценно описать и проанализировать все это буйство фантазии и сюрреалистическое великолепие, каждый эпизод по-своему гениален, и может служить отдельной боевой единицей (короткометражкой). При этом общая картина кажется местами разорванной и несвязанной, но это лишь кажется — Шванкмайер дает зрителю свое слово, где мы можем сами многое домыслить, недостающие компоненты и связать вместе, как это нам будет угодно, нашей фантазии.
Девочка исполнившая главную роль играет восхитительно, благодаря природной красоте и обаянию, она очень органично влилась фильм, и стала его настоящим украшением, действительно жалко, что она не пошла по актерской стезе. Увы, Чехия не США, где дети актеры, сыграв раз в одном удачном фильме, практически обеспечивают себе дальнейшую востребованность и популярность, вырастая со временем во взрослых полноценных актеров. Фразы главных персонажей в исполнении Аленки похожи на нечто потустороннее: губы, сжатые и строгие, голос заоблачный, отнюдь не детский…
«Алиса» — сюрреалистический арт-хаус, пусть и не слишком насыщенный внутренним смыслом, Шванкмайер лишь хотел показать другую сторону привычной сказки, каждый воспримет и растлумачит ее по-своему, насколько это позволяет общее интеллектуальное развитие и багаж просмотренных ранее и понятых сюрреалистических картин, откровений автора тут не ждите, они появятся в более поздних картинах.
Сюрреализм понятен отнюдь не каждому, большинству это кажется бредом и больной фантазией, они стараются просто смотреть и не воспринимать происходящего серьезно, их мозг с целью самосохранения подсознания игнорирует фильм и его спрятанное внутреннее наполнение. Те немногие, кто его понимают, когда смотрели подобные фильмы ранее, задумались над сутью, тем, что тщательно скрыто и завуалировано под всем действом, вот тогда подсознание и получило брешь… Это как наркотик, после просмотра меняется восприятие окружающего мира, мозг начинает работать намного эффективней, то, что раньше казалось тайной за семью печатями, теперь лежит, как на ладони… Думаю, любители Майи Дерен, Бунюэля, Шванкмайера и Линча меня прекрасно поймут…
«Алиса», это своеобразное погружение по ту сторона экрана, от которого захватывает дух, когда действительность испаряется, сознание поражает буйство фантазии, а душа уходит в пятки. Если у Вас появилась свободная ночь, Вы любитель неординарного, психоделического и сюрреалистического, то это кино именно для Вас. Неординарная, сюрреалистическая, абсурдная и во многом сумасшедшая экранизация знаменитой сказки английского математика, но понятная отнюдь не каждому и несколько отдаленная от оригинала, для тех, кто не знаком с творчеством великого чеха — это будет шок, для тех, кто знаком — это будет кайф киномана. Шедевр кукольной анимации и лучшая авторская экранизация знаменитой сказки, не стоит загонять этот фильм в узкие рамки современного кинематографа, подобных великолепных фильмов единицы, и почти все они великого Яна…
10 из 10
Алиса в Стране Предметов рецензия на фильм Алиса, Neco z AlenkyЗа что следует отдать должное Шванкмайеру, так это за соцреалистический дух некрофилии, сквозящий во всех его работах. Фильм и не может понравиться тем, кто не приемлет эстетики мертвого, старого, неодушевленного. Мрачные подвалы, ржавая кухонная утварь, обшарпанная мебель и легко узнаваемые игрушки — все это и есть символ эпохи.
Перенести сюжет Кэрролла в этот мир логики исступленных предметов, пустых и обесчеловеченных помещений мог только Шванкмайер. Пусть заглянуть за грань вам поможет чучело кролика, уже отодравшее прибитые гвоздями к доске лапы.
10 из 10
СОН НА ОСТРИЕ НОЖНИЦ рецензия на фильм Алиса, Neco z AlenkyИз ряда посредственных переделок и карамельных детских мультиков по «Алисе в стране чудес» резко выпадает одна версия — «Сон Аленки» («Neco z Alenky»), снятый в 1988 году чешским режиссером-аниматором Яном Шванкмайером. Начало фильма традиционно: маленькая девочка (Кристина Кохутова) на берегу реки сидит со взрослой женщиной (ее лица мы не видим) и от нечего делать бросает камешки в воду. Потом так же скучает у себя в комнате, загроможденной старой мебелью, картинками, книжками, игрушками, чучелами, куклами и случайной посудой.
Путешествие начинается с того, что белый кролик, послушно застывший под стеклянным колпаком, поднимается, достает из тайника ножницы, костюм (камзол, перчатки, красный бархат, кружева) и убегает в чистое поле за порогом комнаты, точнее, за стеной, которой нет. Аленка гонится за ним и попадает в другой мир сквозь ящик старого канцелярского стола. А стол возвышается прямо на вспаханном поле.
Страна чудес так, собственно, и образуется — из предметов, показанных в прологе. Куклы, чучела, черепа животных, посуда, носки, металлические детали, даже пища оживают, сочетаются между собой умопомрачительными комбинациями: изобретательно, смешно и немного жутко. Чего стоят хотя бы запряженные в карету громко, по-лошадиному ржущие птицы с голыми черепами, или скелет, которому телом служит жестяной бидон, или лягушка в старомодном парике и камзоле, которая слизывает мух с битых тарелок розовым человеческим языком. Синяя Гусеница образуется из носка, вставных челюстей и пары глаз из анатомического кабинета; а когда ей нужно поспать, игла с нитью сама собой послушно зашивает этой Гусенице глаза. Бумажные фламинго для игры в крокет, вырванные из игровых карт, становятся более чем конкретными курами. В комнатке под тусклой лампочкой, прогрызая дыры в полу, хозяйничают ожившие носки. Белый Кролик, завтракая опилками из собственного живота, превращается позже в палача на службе у Королевы Червей — именно он отрезает головы огромными ножницами всем тем невероятным созданиям, которым, однако, от этого никакого вреда.
Стоит отдельного упоминания сцена безумного чаепития. Шляпник -потемневшая от времени большая кукла-марионетка. Мартовский Заяц периодически застывает, потому что кончается завод, а передвигается он исключительно на тележке. Соня — это рыжая шкура, которая вылезает из чайника, облизывает все чашки и прячется назад. Заяц и Шляпник пересаживаются с места на место, первый мажет часы сливочным маслом, второй льет чай в свое пустое выдолбленное брюхо и периодически достает из своей шляпы того таки Белого Кролика в камзоле: безумие означает остановку времени.
И время, и пространство в фильме претерпели особые трансформации. Бертон жаловался на отсутствие истории в «Алисе». У Кэрролла действительно нет функционального удобного, линейного сюжета, который бы четко развивался во времени, — что, собственно, и нужно для кино. Шванкмайер находит чисто кэрролловский выход: отсутствие развития событий во времени заменяет чередой пространственных переходов, играет масштабами, интерьерами, размерами персонажей и предметов. Иногда Алиса — Аленка увеличивается-уменьшается сама, а иногда, реагируя на очередную порцию зелья, увеличиваются или уменьшаются предметы вокруг нее. Структура «Алисы» по Шванкмайеру в пространственном смысле напоминает смесь китайской шкатулки с лабиринтом, причем лабиринт устроен не по правилам: персонаж не просто блуждает по разным комнатам, он еще и сам меняется; путешественница в финальной сцене суда даже не понимает, какую из голов ей должны отрубить, потому что это головы и Шляпника, и Зайца, и Лягушки, и Королевы. Наконец, выход из лабиринта сомнительный: в комнате, где вроде бы просыпается Аленка, кроличьего чучела все же нет, и ножницы на месте, в тайнике.
При всем иррационализме, фильм выстроен по четкой художественной логике. Ведь дети способны превращать в игрушки самые неожиданные вещи. Падение Алисы в нору, представленное как спуск лифтом — устойчивый детский кошмар, когда падаешь не в безразмерную пропасть, а пролетаешь мимо четко разделенных пластов, из того же ряда химер детства — ожившие скелеты.
Визуальные находки этого фильма можно смаковать бесконечно. Главное очевидно: Шванкмайер, соединив детские страхи и фантазии со взрослой оптикой, заглянул в поистине параллельную реальность. И создал лучшую кинематографическую версию «Алисы».
Дмитрий Десятерик
«Алиса» («Алиса в Стране Чудес» по Яну Шванкмайеру) рецензия на фильм Алиса, Neco z Alenky- Боже! Боже! — запричитал Белый кролик…
«Алиса» — первый полнометражный фильм Шванкмайера. Пожалуй, это самая лучшая и необычная экранизация сказки Кэрролла. Понять содержание фильма, не читая книги, практически невозможно. Но мне этот фильм чем-то напомнил «Отвращение» Поланского. В «Алисе» главная героиня фильма создает свой собственный маленький мирок и прячется в нем от всех. Еще в начале фильма, Шванкмайер, от лица главной героини Аленки, говорит зрителю: «А сейчас закройте глаза. Иначе вы ничего не увидите…». Мы «закрываем и видим, как Она попадает в Страну Чудес, фактически не выходя из своей квартиры. Тема изоляции, неприятия, отвращения… Так, путешествуя из комнаты в комнату, девочка все глубже и глубже погружается в пучину своих кошмаров, подсознательных страхов. Что самого по себе странно для 8-летнего ребенка. В «Стране чудес» она встречает выпотрошенного Белого Кролика, гусеницу в виде носка и странное существо, состоящее из костей разной толщины (это нечто). Немного огорчило отсутствие Герцогини и то, что некоторые сцены книги поменяли местами.
Как я понял, фильм заканчивается тем, что Аленке (забавное имя) так и не удалось выбраться из своего сюрреального «мирка»… Наверное, он опоздал и ему отрубили голову… подумала Аленка.
«Алиса» или «Аленкин сон» — это сюрреалистический фильм, снятый в стилистике ранних короткометражек Дэвида Линча. Атмосфера полностью идентичная, правда, операторская работа поизысканнее, чем у Линча. Одна сцена мне особенно нравится — в ней Аленка залезает в шкафчик письменного стола и попадает в длинный коридор. Еще одна любопытная сцена — плавание в «Море слез» и мышь, разводящая костер на голове девочки… Музыка в фильме отсутствует. Все реплики Кристины Конутовой произносит Камилла Пауэр, Белый Кролик и некоторые персонажи тоже говорящие. В целом впечатления от «Алисы» только хорошие. Когда смотришь ее в первый раз — дается легко, но при повторе досидеть до конца бывает трудно. Не следует ждать от фильма какой-то шедевральности, т. к. может не понравиться:
8 из 10
рецензия на фильм Алиса, Neco z AlenkyЧто мне понравилось в этом фильме, так это неповторимая жутковатая атмосфера, созданная с большим вкусом, знанием дела и с малыми затратами. Все от начала до конца выдержано в определенной стилистике.
Шедевром фильм, конечно, не назовешь, но посмотреть стоит, хотя бы ради расширения кругозора о качественном европейском кино.
Актуальный сюрреализм Шванкмайера рецензия на фильм Алиса, Neco z AlenkyУтилитарность реальности, всегда резко контрастировавшая с художественным миром иррационального, вызывает наибольшее отторжение в концепции модернистских течений дадаизма и его продолжения — сюрреализма. Переход к запредельному, зародившийся в авангардистской литературе Франции начала 20-го века в стихах и манифестах Гийома Аполлинера, воплотившийся в эзотерическом методе автоматического письма Андре Бретона, был благополучно принят и кинематографом. В работах Луса Буньюэля и Жана Кокто психоделические образы вырванного из действительности сознания существуют в собственной невесомости, доносясь до понимания зрителем лишь на экзистенциальном уровне чувства. Их случайное соприкосновение с предметной приземленностью служит для изображения ее амбивалентности, контрастирующей с тривиальностью практического понимания, что красноречиво проиллюстрировано в известной авангардистской ленте «Андалузский пес» сценой разрезания глаза — луны лезвием — облаком, где наиболее ощутим переход сверхреальности в вещественность бытия.
Более позднее течение европейского киносюрреализма, начавшееся в 60-ых годах и успешно существующее по сей день, инспирировано французскими классиками, однако создает свою ризому на перевернутом художественном поле, основываясь на перетекании рациональности в материю сомнамбулической ирреальности. Данная концепция ярко прослеживается в фильмах чешского режиссера Яна Шванкмайера, синтезировавшего гротескную кукольную анимацию с киносъемкой. Его дебютная полнометражная лента «Аленкин сон» берет канву «Алисы в стране чудес», выстраивая абсурдную ткань сна наяву образами оживших вещей, пропитана критикой прагматизма быта, религии фетишизма и цивилизации потребления.
С первых кадров фильм окутывает пеленой уныния. Бросание камней в воду, бросание сахара в чай, жесткая строгость матери, парализованная неподвижность воздуха, запыленная ненужность вещей, казенный полумрак комнаты. Душно. Едва заметное мигание лампы рассекает реальность, раздвигая бледность стен. Но новый мир не расцвечивает прежний. Яркая вспышка белой синевы неба, колпаком накрывшего жирную гарь распаханного поля, сужается в ящике забитого барахлом стола, устремляясь вслед за ногами Аленки. Шванкмайер уродующим перифразом растворяет волшебство Зазеркалья, оставляя выжженную каменную серость действительности, ожившую болью немощного движения предметов. Ведомые бездарным кукловодом нафталиновые чучела сыплют опилками в дерганой кутерьме кошмарного хохота одиозного клоуна с размазанной кровью грима. Ветхая тряпичность кукол, наделенных жизней, сухим грохотом костей, глухой деревянностью старческой клюки, адским хороводом спешит вступить во владение новым даром, но искусственность флуоресцентного света не сливается с желтизной полуденного диска. Движение не создает души, ибо в нем зарождается страх. Из мертвенной обыденности вещи переносятся в запределье сюрреальности, где их затхлая замшелость обрисовывается толстым контуром смоляного карандаша потусторонней фантазии.
В фильме Шванкмайера главная героиня второстепенна. Она обезличенный трафарет прекрасной нежности, детской непосредственности, восторженной простоты жизни. Влажный розовый овал губ наполняет кадры уютной теплотой утреннего следа лица на подушке, нутряным жаром педофилической страсти жжет глаза. И в том и в другом есть искренность, пустынная жажда жить, проецирующаяся в сюрреалистическом дурмане прожекторным светом, опаляющим гепатитовое тряпье вывихнутого раскоряченного марша умирания.
Аленка — автор своего сна, но его ерническая изворотливость превращает ее в спасающуюся жертву. Изначально она предстает милым любознательным великаном, рождающим смятение в игрушечной суете своей непрактичностью, неприспосабливаемой алой улыбкой, бездумным мотанием рук, желанием все почувствовать, не страшась опасностей. Завидев ее голубые зрачки, белый кролик в ужасе убегает. Но картонный мир вскоре привыкает к ней, пытается приспособить под свои нужды: мышь делает из ее головы остров, тот же кролик, узнав в ее кукольном облике некую Мари, сварливо требует немедленно принести ножницы. Попытка белокурой девочки сопротивляться превращению в подручный инструмент переворачивает действительность сна. Забавная неуклюжая плюшевость восстает армией музейных черепов, костяной чечеткой спешит накинуть гипсовый корсет на белую кожу, чтобы остановить бьющий из нее водопад жизни.
Аленка идет по знакомому дому, оживляя прикосновениями чулки — гусеницы, картонные фламинго, игольные подушечки — ежи. Это разрушает искусственность иллюзии, что заканчивается апофеозом — судом вещей над человеком, разыгрывающимся в безумную вакханалию требования казни. Закатная тень опасности растягивается упругой пружиной, становясь каменно твердой, кроваво жадной, показывая слабую хрупкость живой плоти перед бумажной бессмертностью. Вещи пытаются подчинить ее, сделать такой же мертвой, но тут режиссер показывает главную ценность разума — свободу воли: Аленка съедает все печенья, за которые ее судят, что не помещается в рамочном понимании кукол, поэтому этот мир изрыгает ее обратно в белые стены темной комнаты, где все эти безделушки никчемно валяются на полу без доли мгновение назад наводимого страха. Аленка не увязла в мире вещей, доказав величие силы жизни.
«Сюрреализм — не новое или более простое средство выражения, это даже не метафизика поэзии: это средство полного освобождения духа и всего, что на него похоже», — извещает нас декларация сюрреализма от 25-го года. Для пионеров внепредельной иллюзорности этот текс так и остался на бумаге. Они погрузились в составление бесконечного пазла вариабельности фантомных образов, разорвав все нити, связывавшие их с жизнью, для отражения, воплощения, моделирования, критики которой и существует искусство. Но идея, возникшая в первых шагах революционного художественного метода, вновь обрела себя в актуальной сюрреальности, служащей лишь инструментом для исследования общего для всех вещества бытия, в отличие от исключительно персонального космоса мечты. Именно этот выход к новым горизонтам сюрреализма стал для него вторым дыханием.
Как развитие этой идеи в «Аленкином сне» анализируется вполне осязаемая, важная практически для каждого проблема зависимости от вещей. Их утилитарная лаконичность, эргономичная поэзия погружается в человека настолько глубоко, что, если их вырвать, наступит смерть. Однако это лишь иллюзия, которую Шванкмайер развенчивает другой иллюзией — фантасмагоричного оживления предметов, доказывающего их действительную бездушность, резко контрастирующую с живым румянцем щек девочки. Фильм постулирует поиск красоты в себе и других людях, бессмысленность и опасность перебирания вещественной дешевизны.
7 из 10
Безумные сны рецензия на фильм Алиса, Neco z AlenkyЭто самый абсурдный и необычный (с точки зрения на кинематограф) фильм, который я когда-либо видела. Он тесно переплетается со сказкой Льюиса Кэррола «Алиса в стране чудес», но взята лишь основа этого произведения, поскольку здесь также очень много моментов, которые были убраны, и деталей, придуманных самим режиссёром (Яном Шванкмайером).
В фильме почти отсутствуют диалоги, есть лишь короткие реплики, поэтому действие захватывает визуально. Сама же картина — вверх сюрреализма, в ней много «совмещений несовместимого» (от кролика, жующего опилки ложкой, до носков, обитающих в полу).
Эта лента — неординарный подход на старую известную сказку. На мой взгляд, настолько безумной, странной и авангардной «Алисы» никому не удавалось воссоздать. А эта старая кукольная анимация придаёт некую натуральность происходящему и немного наводит страх (куклы, скелеты, закрытые комнаты, беспорядок и хлам). Всё реально и ирреально одновременно. Это сложно. Это нужно просто смотреть и удивляться столь исключительной человеческой фантазии.
??
Кэрролл в гостях у Шванкмайера рецензия на фильм Алиса, Neco z Alenky«Алиса или Аленкин сон», наверное, самая неординарная из многочисленных экранизаций сказки Льюиса Кэрролла. Шванкмайер интерпретировал историю об Алисе по-своему, оставив сюжет, основные части сказки, но, добавив сюда ещё больше сумасшествия, разбавив это всё детскими страхами, гипертрофированными, которые стучат в дверь кроличьими лапами, клацают зубами.
«Вы увидите фильм для детей…» — конечно, и только для них, но взрослым детям просмотр тоже рекомендуется. Но сначала вы должны»… закрыть глаза, иначе вы ничего не увидите». Сначала вы должны согласиться, что это всё только сон. А потом…
Потом все персонажи из Аленкиной комнаты оживут и заговорят на своём языке. Белый Кролик облачится в свои одежды, натянет шляпу и пойдёт опаздывать на приём к королеве. Алиса, конечно же, последует за ним. «Да, но это мы уже слышали» — скажете вы. Да, но вы не знаете, что ваш письменный стол где-то на вспаханном поле, в нём полно острейших циркулей, ручки у ящика обязательно должны отвалиться. И вообще в этом ящике достаточно места чтобы поместиться вам, кролику и ещё целому королевству, что добраться до королевства можно только на лифте, что в вашем любимом варенье полно кнопок, а кролик постоянно поедает опилки, которые из него же и сыплются. Все опавшие листья в комнате легко помешаются в выдвижном ящике вашего неизменного спутника — письменного стола. По дороге надо подкрепиться то печеньем, то неизвестной жидкостью из баночки, очень напоминающей чернила. Белый Кролик очень исполнительный и ему так и хочется найти ножницы, чтобы отрезать вам голову. Но Алиса принимает всё удивительно спокойно, как обыкновенную игру, которая должна закончиться.
Уникальность сказки Шванкмайера в том, что многие ожившие персонажи, вещи, предметы… реальны. Сказка, фантазия реальна! И всё это благодаря кукольной анимации. Как еще можно оживить и заставить разговаривать кролика? Нужно взять его скелет! Ха! Так и есть. Кролик клацает настоящими кроличьими зубами. Взять реальность, наделить её фантастическими свойствами и вы получите оживший новый мир, сюрреальный мир. Так Шванкмайер и сделал. Итак, если вы любитель сюрреализма во всех его проявлениях, или вам интересно посмотреть на неординарную интерпретацию известной сказки, то добро пожаловать в настоящую ирреальность Алисы Шванкмайера!
рецензия на фильм Алиса, Neco z AlenkyНа первый взгляд кажется, что это сюрреалистичный, деревенский, кукольный кошмарик. Впрочем, это кажется и на второй взгляд и на третий. Поражает насколько хорошо передана атмосфера Кэрроловского безграничного безрассудства и какие при этом использованы оригинальные, мерзкие и странные образы.
Фантазия девочки Алёнки преобразует окружающие вещи в Страну Чудес: из пуговиц, игрушек, мышеловки и банки консервов можно соорудить такого монстра, что взрослый будет бояться и смеяться одновременно, а из двух комнат и сарая можно создать целый лабиринт. Тут чтобы вырасти, нужно выпить чернила, надутые носки плавают, как дельфины в полу, варенье делают с кнопками, часами и кукольными глазами, чучело кролика жрёт опилки, королевский сад похож на книжку-раскладушку, а из-за бегающего куска мяса я чуть не стала вегетарианкой.
Вы всё ещё хотите посмотреть этот фильм? :)
рецензия на фильм Алиса, Neco z Alenky«Алиса» Яна Шванкмайера это нечто, что можно смело назвать говном. И вы будете правы. Назовите это сюрреализмом. Будете правы не меньше! Ещё можно сказать, что автор обкурился и жжот…. Всё это правда! Такой оригинальной и отвратительной «Алисы» не снимал никто!..
Закройте глаза, иначе ничего не увидите. Картину безумного и гениального чеха нужно слушать и чувствовать, периодически пугаясь. Или просто вырубить через парочку минут после просмотра. Вы ничего не потеряете, если не посмотрите «Алису» Шваекмайера, как ничего не приобретёте после просмотра «Голова ластика» Дэвида Линча. Но если вы всё-таки это увидите — не забудете. Как бы не отпирались.
p.s. Всё это ерунда, конечно, лучшую «Алису» ещё не сняли!.. Всё впереди… Но оригинальности образов и повествования у Яна Шваекмайера не отнять!..
p.p.s. Среди прочих жанров фильма стоит «ужасы». Чушь!
рецензия на фильм Алиса, Neco z AlenkyЭто точно не шедевр. Режиссер попытался в своей оригинальности превзойти самого Кэррола, как-то это натужно вышло. И, если у Кэррола все логически обосновано, Шванкмайер лишил напрочь весь сюжет какой-то логики. Самое смешное — это картина для тех, кто уже знаком с оригиналом, иначе попытаться там что-то понять абсолютно невозможно. Мне кажется это не совсем правильным. Т. к. кино, мне кажется, по сути своей должно быть безотносительно чего-то другого, оно должно быть самоценно. Этого я в «Алисе» не увидела. Очень жаль.
А измудряться это кто угодно может, тем более, что сам материал предполагает нечто подобное.
|
